Новые фешенебельные заведения Москвы в период перестройки

Новые рестораны, которые составляли достопримечательности западных столиц, на российской земле смотрелись как парчовые заплатки на стареньком сатиновом одеяле. Они производили гнетущее впечатление на людей, повидавших на своем веку и прежние советские, и заграничные рестораны. Этой теме был посвящен очерк «Еду по Москве» народной артистки Людмилы Гурченко, опубликованный в газете «Московские новости». Она описывала свое посещение итальянского ресторана, разместившегося в гостинице «Россия». Там отдыхали звезды мирового кинематографа, приехавшие в 1989 году на кинофестиваль в Москву. «У меня лично от посещения на фестивале ПРОК итальянского ресторана на душе осадок, эйфория и восторги Пятого съезда улетучились совсем. Представьте себе, уважаемые, такую сцену: советская «звезда», светившая уже не одному поколению, приходит в ресторан с итальянской кухней, расположенный в здании киноцентра. Здесь профессиональный клуб готовил кинематографистам встречи, дискуссии, просмотры, развлечения, а в перерывах, конечно, обеды и чай. Да, так заходит «звезда» в ресторан… Все официанты, узнав ее, опускают головы и быстро, как шары, в бильярде, раскатываются в разные углы. Она еще не понимает, дура, что она здесь такое, если у нее нет валюты. За границей она в ресторан не ходит, там она умная, но здесь, у себя…

И предупреждающей таблички «Обслуживание только на иностранную валюту» — нет. Она бросается с улыбкой к главному, но он с каменным лицом, на котором стали проступать красные пятна, — ведь он ее узнал! — выслушивает и подходит к импозантному черному мужчине. Что-то говорит ему на итальянском, и по тому, как перевоплощается каменное лицо, я понимаю (ведь это была я), что главная фигура здесь не он, а тот черный мужчина. Итальянец меряет меня с ног до головы — тяну ли я на «звезду», и мне стоит немалого внутреннего напряжения суметь расслабиться, когда мы встречаемся глазами. Он кивает и ведет меня к свободному столику. Сижу 5, 10, 15 минут… Зал полупустой, но ко мне никто не подходит. Напротив, в зале шумит компания, весело расположившись за роскошным столом с разноцветными пузатыми бутылками. В дверях появляется высокая красивая девушка. К ней подходит итальянец и, разговаривая с ней по- английски, усаживает ее недалеко от меня. У нее на груди висит такая же, как и моя, карта «гостя». Девушка кладет на стол сигареты «Мальборо» и в поисках спичек оглядывается по сторонам. Я к ней ближе всех и потому развожу руками: я не курю, к сожалению. «О, — восклицает девушка, — я вас по голосу узнала. В жизни вы совсем-совсем другая». В это время официант ставит перед ней кофе и высокое мороженое. Прикуривая от его зажигалки, она незаметно поворачивает карту гостя другой стороной, где нет фотографии. Мне, конечно, пора уходить. И шумный столик притих — спорят: она или не она? Знакомый момент. Спорят, наверное, на коньяк. Что ж, встала я из-за того столика, а очутившись на лестнице, побежала по свежевыкрашенным пролетам, не встретив на пути ни одного ну хоть бы отдаленно знакомого кинематографического профиля…. Очень хотелось плакать. И при этом я видела, как модная женщина вышла из машины, не спеша, направилась к входу. Как показала милиционерам пропуск. И как навстречу ей, улыбаясь, бросился мужчина с седыми висками». Здесь все правда: нарождающийся «дикий» российский капитализм обнажал худшее, что прежде скрывалось под личиной вынужденной благопристойности в людях, занятых в сфере обслуживания. Угодливость обслуживающего персонала к клиенту, который в эпоху бесконкурентных позиций «деревянного» рубля был желанным гостем, в период натиска зеленой валюты сменилась на равнодушие и хамство, если тот же гость не был держателем интернациональных денег. И наоборот, на лакейство перед новыми хозяевами жизни, которые без счета сорили иностранной валютой.

В том же достопамятном 1989 году в Москве открылось первое в Советском Союзе казино. Три покерных и два рулеточных зала приютил на своей площади ресторан-отель «Савой» (бывший «Берлин») на Пушечной улице, прошедший реконструкцию при участии финской фирмы «Инфа-отель». Самое интересное, что распоряжение об устройстве игорных залов дал Совет министров СССР, решивший, что именно рулетка приблизит нас к международным стандартам гостеприимства. Но, в отличие от Америки, где вход в казино был свободным, и в отличие от Европы, где требовалось предъявить удостоверение личности, в отечественные казино путь был открыт только иностранцам. Да и то после предъявления банковской кредитной карточки или туристских чеков. К тому же и выигрыш, если он вдруг выпал бы на долю счастливца, можно было получить только за границей по чеку, выписанному московским казино. Сколько иностранцев готово было идти на эти заморочки ради призрачной удачи, нам неизвестно. Москвичи же довольствовались игровыми автоматами, которые «Союзаттракцион» внедрял в учреждениях досуга. Ящики с окошком и ручкой, которой можно было настрелять дичи или сбить самолет, устанавливались в фойе кинотеатров, клубов и ресторанов. Конечно, это была не рулетка, но по количеству выделяемого адреналина она вполне могла соперничать с ней, а благодаря стоимости — всего-то 15—50 копеек — способна охватить чуть не все население СССР, склонное к азартным развлечениям.

Вообще перестройка сильно ударила по воображению советского человека, усилив его тягу к ранее запретным и недосягаемым удовольствиям. Историк Н. Козлова, изучившая богатейшую читательскую почту, которая косяками шла на адрес популярных СМИ того времени, выделила главные требования читателей: «больше мистики и зрелищ», «больше сенсационных материалов», «и не надо бояться рассказывать о фильмах ужасов… Мы хотим смеяться, ужасаться, задумываться, узнавать интересное…» Многие мужчины солидного возраста не стеснялись признаваться: «Я не имею ничего против красивых женщин, позирующих непринужденно при хорошем воспитании». Страсти-мордасти, скандальные разоблачения бывших кумиров, культ телесности, ранее отождествлявшиеся с «загнивающим» Западом, теперь поглощались с жадностью новообращенных. Кстати, некоторые рестораторы быстро сообразили, что на этой наклонности потребителей можно неплохо подзаработать. В банкетном зале ресторана гостиницы «Украина» всем желающим предлагалось посмотреть порнографический мини-балет «Из жизни кошек» в исполнении музыкально-драматического театра «Какаду». Входной билет стоил 55 рублей. Сверх того, полагалось сделать заказ на закуску и выпивку. Все было бы хорошо, и, наверное, многие москвичи, особенно мужского пола, туже затянув пояса, раскошелились бы на дорогостоящий культпоход, если бы не пессимистическое наблюдение служителей ресторана: эротическая постановка так захватывала зрителей, что им было уже не до еды. Поэтому плодотворная в досуговом отношении идея не принесла ожидаемых коммерческих результатов.

Ну а где же граждане страны Советов могли, как в былые времена, посидеть за празднично убранным столиком, под хорошую закуску, приятную музыку и притом так, чтобы такое развлечение не подрывало бы основ их жизнеобеспечения? Были ли вообще такие места? Оказывается, были. Например, в ресторане гостиницы «Октябрьская» на завтрак предлагалось 16 блюд, столько же на обед, а на ужин —12. К основному меню прилагалось дополнение из икры, семги и свежих огурцов. Без спиртного все это утреннее и вечернее благолепие обходилось в очень смешную сумму — от трех до пяти рублей, а в обеденные часы —10 рублей. Однако воспользоваться этим райским уголком мешало одно небольшое препятствие — гостиница «Октябрьская» состояла на балансе ЦК КПСС, и вход простым смертным туда был строго воспрещен.

И все же время от времени возникали маленькие островки реально доступного общепита. Например, советско-германская компания ресторанов «Чайка» открыла в центре Ленинграда торговый павильон, в котором гражданам предлагали немецкое пиво и сосиски по вполне сходной цене. Мгновенно около павильона выросла многокилометровая очередь. Прибывшие на место сотрудники милиции и представители исполнительной власти города очередь разогнали, а павильон закрыли под предлогом того, что столь массовое скопление оголодавших горожан портит вид города. На несколько дней в столице была развернута палатка, в которой торговали японским блюдом «Ромэн» — лапшой с приправами. Эту акцию проводило японское телевидение, которое до того апробировало торговлю данным блюдом во всех странах мира. Удивительно, но факт: в голодной Москве особенного фурора оно не произвело. Как глубокомысленно замечала газета «Куранты», москвичи за время перестройки успели объесться лапшой. С конца 1991 года советско-швейцарское предприятие стало создавать в Москве сеть кафе «Пингвин», где можно было полакомиться мороженым на любой вкус — от земляничного до бананового и фисташкового. Тогда же в некоторых районах появились и первые кафе «Бистро», которые предлагали меню из овощных салатов, холодных и горячих колбасок, равиоли и спагетти.

И был еще «Макдоналдс». Без натяжки можно сказать, что после полета человека в космос это было самое сильное потрясение для советских граждан. В 1988 году городские власти подписали договор о создании совместного предприятия «Москва — Макдоналдс». После этого начались строительные работы по возведению его индустриальной базы — перерабатывающе-распределительного комплекса (ПРК) площадью в 10 тыс. кв. метров, которые с успехом завершились в 1990 году. Заморская техника поразила советских специалистов своей мощью: за неделю она была способна переработать 32 265 кг натуральной говядины, 72 тыс. кг картофеля, 90 тыс. литров молока, 9800 кг свежих овощей. По силам ей было и изготавливать по 14 тыс. булочек в час, а пирожков с яблочной начинкой — по 5 тыс. «Вот она, истинная индустриализация», — изрек подавленный всем увиденным в ПРК В.И. Малышков. Но и конвейерные линии, нагруженные всевозможной заграничной снедью, не исчерпывали всей совокупности чудес, явленных советским коллегам. При ПРК был организован отдел технического контроля, имевший аж целых три лаборатории: химико-аналитическую, качества продукции и микробиологическую. По ходу приготовления мясных полуфабрикатов, картофеля фри и выпечки производилось 73 анализа. Один только мясной фарш проходил через 40 всевозможных тестовых проверок. Комплекс, расположенный в Солнцеве, обслуживало 360 человек, имевших сказочные по понятиям москвичей условия труда: бесшумное и чистое производство, три обеденных перерыва за смену, два из которых полностью оплачивала фирма.

Но еще больше и кулинаров, и первых потребителей «Макдоналдса» потрясли заповеди фирмы, которых не на словах, а на деле придерживались абсолютно все ее работники: качество, культура обслуживания, чистота и доступность. После объявления о наборе персонала конкурс среди соискателей рабочего места в «Макдоналдсе» оказался выше, чем в самых престижных вузах столицы: на одно место претендовало 28 человек. Председатель правления «Макдоналдс ресторантс оф канада лимитед» Джордж А. Кохон, приехавший в Москву за тем, чтобы лично проследить за запуском нового филиала, выдвинул два главных критерия отбора. Во-первых, правом работать в его фирме будет тот соискатель, который хорошо смотрится в форме за прилавком, во-вторых, тот, кто, глядя в глаза покупателю, сможет естественно произнести сакраментальную фразу: «Мы очень рады, что вы пришли. Спасибо, приходите еще»’’.

В первый день работы — 31 января 1990 года — американская забегаловка на углу Большой Бронной и улицы Горького, рассчитанная на обслуживание 15 тыс. посетителей в день, приняла 30 тыс. И это был еще не предел — в последующие дни через нее проходило и по 40 тыс. посетителей. Хитом кулинарной программы сразу же стал Биг Мак. Эту разрезанную на три части булочку, проложенную двумя бифштексами, ломтиками сыра и кусочками мариновапного огурца, москвичи полюбили всей душой. Пообедать в «Макдоналдсе» тогда можно было за шесть-семь рублей, что было вполне сносно даже по тем суровым временам. Впрочем, казалось бы, обреченное на неуклонно нарастающий приток посетителей американское предприятие однажды едва не оказалось перед угрозой банкротства. В конце 1991 года цена Биг Мака поднялась до 13,95 руб., гамбургера — до 8,45 руб., картофеля фри — до 4,95 руб. Персонал предприятия объяснял эти изменения в ценовой политике ростом закупочных цен на мясо, молоко, картофель. Среднестатистический потребитель охотно в это верил, но платить за удовольствие по таким расценкам был не готов. Газеты сообщали, что впервые за два года около «Макдоналдса» исчезли очереди. Правда, некоторое время спустя ситуация вернулась на круги своя. Надо сказать, что для поддержания бизнеса американские бизнесмены умело использовали PR-технологии, пока еще мало известные советской общественности. В частности, благотворительность, которая с большой помпой подавалась в СМИ. Например, в 1991 года одному из московских домов престарелых была оказана помощь продовольствием, а к одной детской поликлинике в Черемушках был доставлен грузовик с красочной надписью — «Биг Мак». Из него были торжественно выгружены и преподнесены в дар поликлинике партия одноразовых шприцов и два аппарата ультразвуковой диагностики34. Подобные широкие жесты несколько примиряли москвичей с растущими ценами на полюбившуюся им продукцию предприятия. И они безропотно шли сдавать последние рубли в обмен на Биг Мак, чизбургер и кока-колу. Еще очень долгое время пригласить девушку на ужин в «Макдоналдс» считалось проявлением особого шика и признаком серьезных намерений со стороны молодого человека.

В последние годы ситуация в ресторанном бизнесе серьезно изменилась и, например, выбрать достойный ресторан для свадьбы Тверь это, Москва или Санкт-Петербург не сложно. Сегодня в любом регионе достаточно заведений для проведения различных праздничных мероприятий и торжеств.